|
В проекте ИРБиС «Школьные чтения-863» выступил координатор общественного движения "Жить здесь" Александр Ермишин06.03.2015 В проекте «Школьные чтения-863» Института Развития Бизнеса и Стратегий СГТУ им. Гагарина Ю.А. уже приняли участие около 20 человек. Все чтецы являются представителями саратовского бизнес сообщества, известными в нашем городе общественными деятелями, успешными и интересными людьми, которым всегда есть о чем рассказать молодежи. Для чтения они выбирали и известные каждому произведения русской классики, и менее популярные, но не менее важные современные произведения. 5 марта для чтения в школе № 60 председатель саратовского городского отделения партии «Яблоко», член общественной приемной «ПОИСК» (Саратов), координатор общественного движения "Жить здесь" Александр ЕРМИШИН выбрал произведение известного современного писателя Виктора Пелевина под названием «S.N.U.F.F.». Роман «S.N.U.F.F.» вышел в 2011 году с аннотацией: «Роман-утøпiя Виктора Пелевина о глубочайших тайнах женского сердца и высших секретах лётного мастерства!» В течение примерно 14 минут (в соответствие с условиями акции «Школьные чтения-863») Александр Владимирович читал отрывок из романа, который был тесно связан с современной действительностью и взглядами автора произведения на кино и новости, их значение и влияние в современном мире. Однако это только небольшая часть того содержания и тех скрытых значений, мнений и взглядов, которые заложил только в одном этом отрывке автор.
Учащиеся с большим вниманием и интересом слушали выступление Александра ЕРМИШИНА, который старался донести максимально полно всю суть отрывка, точно расставляя необходимые акценты. Директор ИРБиС СГТУ Варвара ДАНЬШИНА, комментируя выступление Александра Владимировича, отметила: «Я хочу сказать большое спасибо Александру за его участие в проекте «Школьные чтения-863»! Надеюсь, каждый внимательный участник «Школьных чтений» понял, оценил тот отрывок, который читал Александр, и нашел для себя темы для размышлений. Я буду рада, если некоторые учащиеся возьмутся прочесть книгу целиком и сформируют свое представление и свои взгляды на Виктора Пелевина – одного из самых популярных писателей современности». Фото с мероприятия Вы можете увидеть здесь.
Отрывок из романа В.Пелевина «S.N.U.F.F.» Дискурсмонгер смотрел на Грыма расширенными от ужаса глазами. Грым задумался. Тысячи мучительных вопросов, на которые никто вокруг не знал ответа, вдруг вылетели из головы. — Ага, вот, — вспомнил он. — Почему у нас одно и то же слово для Маниту, маниту и маниту? Ты знаешь? Дискурсмонгер кивнул. — В древние времена, — сказал он, — люди верили, что экран информационного терминала светится из-за сошествия особого духа. Духа звали «Manitou». Поэтому экран называли «monitor», «осененный Маниту». А деньги по-церковноанглийски — «money», так было изначально. Прописи Маниту объясняют так… […] Грым вспомнил другой вопрос, занимавший его куда сильнее, чем лингвистическая археология. — Я всегда хотел узнать, откуда взялись снафы, — сказал он. — Ведь в древности фильмы были не такими. Почему в снафах всегда половина про войну, а половина про любовь? В школе это никогда не объясняют. Говорят, такова любовь Маниту и его ярость. И все. Человек облизнул губы. — Вообще-то это религиозный вопрос, — сказал он. — Надо священника спрашивать. Но какие у вас священники, я знаю. Попробую вспомнить, как в школе рассказывают… В Прописях Маниту сказано, что Маниту возжелал приблизить людей к своему чертогу и подарил им два магических искусства. Они назывались «кино» и «новости». В их основе лежало одно и то же таинство — «чудо удаленной головы». — Удаленная голова? — подозрительно переспросила Хлоя. — Ты для этого черепа вверх забираешь? На лице дискурсмонгера проступило отчаяние. — Нет, — сказал он. — Вы сами знаете, что такое удаленная голова. У нас есть шесть чувств. Но если посмотреть, какой процент информации для построения картины мира поставляет каждое из них… — человек покосился на клюшку в руках Хлои, — в общем, неважно какой процент. Важно, что зрение и слух, действуя вместе, способны полностью замещать реальность. И такой переход сознания ничем принципиально не отличается от сна или… У-ууй! Хлоя ударила человека так внезапно, что Грым не успел ей помешать. Он только пихнул ее в плечо. Хлоя в ответ толкнула его, и, чтобы не позориться перед дискурсмонгером, Грым не стал продолжать потасовку. — Почему ты его бьешь? — спросил он. — Он, когда пьяный был, говорил, что с орками надо себя вести как с детьми, — ответила Хлоя. — Рассказывать им волшебные сказки. Иначе, мол, их примитивное воображение не сможет ни за что зацепиться. — Ну и замечательно, — сказал Грым. — Я люблю сказки. А тебя не поймешь. То тебе сложно, то обидно, что как с детьми. Давай дальше, монгер. — Хорошо, — сказал дискурсмонгер, косясь на Хлою. — Древние люди постигли, что чудо удаленной головы позволяет переносить внимание куда угодно. С его помощью можно заставить человека увидеть любой мир, настоящий или выдуманный. Но есть черта, разделяющая реальность и фантазию. Она же отделяет кино от новостей. Если говорить грубо и упрощенно, новости показывают то, что на самом деле. Кино показывает то, чего на самом деле нет. Вместе они много раз приводили мир к войнам. — Почему? — спросил Грым. — Потому что маги древности управляли реальностью, манипулируя этими искусствами. Они часто смешивали их или вообще меняли местами, выдавая кино за новости, а новости за кино. Так можно делать, поскольку чудо удаленной головы действует при этом совершенно одинаково. — Ты понимаешь, что он говорит? — спросила Хлоя. — Я понимаю, как можно выдать кино за новости, — сказал Грым. — Это когда в новостях показывают такое, чего не было. […] Но как можно выдать новости за кино? Хлоя повернулась к человеку и чуть подняла клюшку. — То же самое, только наоборот, — ответил тот, и вдруг разозлился. — Не надо меня бить, хорошо? Я же не виноват, что это нельзя объяснить на пальцах! — Говори проще, — велела Хлоя, но все же опустила клюшку. — В общем, — продолжал дискурсмонгер, — это действительно почти одно и то же. Люди в древности много работали, и у них было только несколько часов в неделю, чтобы расслабиться перед экраном. Кино служило для них энциклопедией жизни. Люди брали из кино все свои знания. Часто это был их главный источник информации о мире. Поэтому, если в кино какой-то народ постоянно изображали сборищем убийц и выродков, это на самом деле были новости. Но их выдавали за кино. — Понятно, — сказал Грым. — Что дальше? — Мастерство древних магов было ужасающим. Особенно в том, что касалось новостей. У этого была причина — мир был разделен на кланы, и каждый клан с помощью своих магов пытался создать особую версию реальности. — А почему никто не показывал правду? Что, все древние маги были такими подлыми и злыми? — Тут дело не в этом, — сказал человек. — Они могли быть хорошими и добрыми. Но они с самого детства находились в реальности, придуманной магами их клана. А человек, даже если он информационный маг, борется в первую очередь за личное выживание. Как ты считаешь, кто имел больше шансов выжить — тот, кто укреплял традиционную версию реальности, или тот, кто менял ее? Пусть совсем чуть-чуть? — Наверно, тот, кто укреплял, — сказал Грым. — Конечно, — скривился дискурсмонгер. — Маги только думали, что могут контролировать информационную среду, но на самом деле все происходило по таким же биологическим законам, по которым рыбы в океане выбирают, куда им плыть. Это не люди выстраивали картину мира, а картина мира выстраивала себя через них. Бесполезно было искать виноватых. — Почему начинались войны? — спросил Грым. — Они начинались, когда маги какого-нибудь клана объявляли чужую реальность злодейской. Они показывали сами себе кино про других, потом делали вид, что это были новости, доводили себя до возбуждения и начинали этих других бомбить. — А новостям верили? — Вера тут ни при чем. Картина, которую создавали маги, становилась правдой не потому, что в нее верили, а потому, что думать по-другому было небезопасно. Люди искали в информации не истины, а крыши над головой. Надежней всего было примкнуть к самому сильному племени, научившись видеть то же, что его колдуны. Так было просто спокойней. Даже если человек номинально жил под властью другого клана. — А человека могли наказать за то, что он верит чужим? — Человека никто не мог наказать за то, что он видит то же самое, что хозяева мира. Это означало начать борьбу против них. Но постепенно хозяева мира потеряли силу, и их правда стала рассыпаться на биты и пиксели. Грым вспомнил огромное лицо нового уркагана над рынком. «— Потеряли силу? — спросил он. — А в чем сила, дискурсмонгер? Человек страдальчески хихикнул, и Грым догадался, что он тоже видел плакат с Рваном Контексом — хотя было непонятно, когда и где. — Сила всегда в силе. И ни в чем другом. В Древних Фильмах говорили: «сила там, где правда». Так и есть, они всегда рядом. Но не потому, что сила приходит туда, где правда. Это правда приползает туда, где сила. Когда люди пытаются понять, где правда, они в действительности тихонько прикидывают, где теперь сила. А когда уходит сила, все дружно замечают — ушла правда. Человек чует это не умом, а сердцем. А сердце хочет главным образом выжить. — Как правда может уйти? — спросил Грым. — Дважды два четыре. Это всегда так, неважно, есть сила или нет. — Дважды два — четыре только по той причине, что тебя в детстве долго пороли, — сказал дискурсмонгер. — И еще потому, что четыре временно называется «четыре», а не «пять». Когда добивали последних неандертальцев, никакой правды за ними не осталось, хоть до этого она была с ними миллион лет. Правда там, где жизнь. А где нет жизни, нет ни правды, ни лжи. — Но нельзя же так промыть мозги… — начал Грым. — История человечества, — перебил дискурсмонгер, — это история массовых дезинформаций. И не потому, что люди глупые и их легко обмануть. Люди умны и проницательны. Но они с удовольствием поверят в самую гнусную ложь, если в результате им устроят хорошую жизнь. Это называется «общественный договор». Промывать мозги никому не надо — они у цивилизованного человека всегда чистые, как театральный унитаз. — С тобой не поспоришь, — вздохнул Грым. — И что произошло, когда хозяева мира потеряли силу? — Когда общественный договор прекратил действовать, первыми пришли в упадок новости. Люди перестали им верить, потому что это больше не гарантировало полного желудка. Потом в упадок пришло искусство. Кино перестало вызывать «погружение» и «сопереживание». — Поясни, — потребовал Грым. — Древние книги говорили — чтобы попасть под власть кино, человек должен шагнуть ему навстречу. Он должен совершить действие, которое называлось на церковноанглийском «suspend disbelief» — «отбросить недоверие». Зритель как бы соглашался: «я на время поверю, что это происходит в действительности, а вы возьмете меня в волнующее удивительное путешествие». Пока у магов древности была сила, все получалось. Но потом общественный договор потерял силу и здесь. — Почему? Люди разучились отбрасывать недоверие? — Нет. Появилась другая проблема. Когда они смотрели кино, им все сложнее становилось «suspend belief» — «отбросить уверенность». Они даже на время не могли забыть, что все фильмы на самом деле рассказывают одну и ту же историю — как шайка жуликов пытается превратить ссуженные ростовщиками триста миллионов в один миллиард, окуная деньги в сознание зрителей. Эта суть проступала сквозь все костюмы и сюжеты, сквозь все психологические и технические ухищрения магов древности и все спонсируемые ими критические отзывы, и в конце концов полностью вытеснила все иные смыслы. Но это случилось не потому, что изменились фильмы. Изменилась жизнь. Главный персонаж кино — одинокий герой, пересекающий экран в погоне за мешком маниту, — перестал выражать мечту зрителя, ибо такая мечта сделалась недостижимой. Он стал просто карикатурой на своих создателей. Кино все еще приносило деньги, но перестало влиять на сердца и души. Так же, как и новости. — И что случилось потом? Человек пожал плечами. — Кино и новости скрепляли человечество. Когда они пришли в упадок, маги мелких кланов ликовали. Они думали, что смогут творить реальность сами. Но вскоре в мире обнаружилось несколько несовместимых версий этой реальности — у Ацтлана, Халифата, Сражающихся Царств, Еврайха, Сибири и других. У каждого клана теперь были свои новости, больше похожие на кино, и все снимали кино, больше похожее на новости. Ни одна из реальностей больше не являлась общей для всех. Добро и зло стали меняться местами от щелчка пальцев и дуновения ветра. И великую войну на уничтожение уже нельзя было остановить… — А сколько людей погибло? Человек только усмехнулся. — Легче сосчитать тех, кто выжил. Совсем мало, в основном в офшарах. Но люди хорошо запомнили, что войны начинаются, когда кино и новости меняются местами. И уцелевшие решили объединить их в одно целое, чтобы подмены не происходило больше никогда. Люди решили создать «киновости» — универсальную действительность, которая единой жилой пройдет сквозь реальность и фантазию, искусство и информацию. Эта новая действительность должна была стать прочной и постоянной. Настоящей, как жизнь, и настолько однозначной, чтобы никто не смог перевернуть ее с ног на голову. В ней должны были слиться две главные энергии человеческого бытия — любовь и смерть, представленные как они есть на самом деле. Так появились снафы — и началась постинформационная эра, в которую мы живем. — Какая? — переспросил Грым. — Постинформационная, — повторил дискурсмонгер. — Но это очень упрощенный рассказ. Все произошло не за один день. И главную роль, конечно, сыграла религия Маниту, которую принес людям Антихрист. Религия, соединившая древние прозрения человечества с последними открытиями науки. Снаф — это прежде всего религиозное таинство. Именно из-за него нашу веру иногда называют мувизмом. — Понятно, — сказала Хлоя. — А на чьей стороне воевали орки в той большой войне? — Орков придумали потом. — Не завирайся, — нахмурилась Хлоя. — Как можно придумать целый народ? Древнейший народ? — Придумали не ваши тела, — ответил дискурсмонгер, — а вашу культуру и историю. В том числе и ваше представление о том, что вы древнейший народ. — А зачем… — начал было Грым, но остановился. — Ага… Кажется, понимаю. Для снафов нужен был постоянный враг? — Не то чтобы настоящий враг. Скорее, отвратительный и гнусный во всех проявлениях противник. Но не особенно сильный. Чтобы с ним никогда не было серьезных проблем… Грым на всякий случай придвинулся ближе к Хлое. Но та, похоже, забыла про свою клюшку. Так же, как дискурсмонгер про осторожность. — Знаете, почему вы не любите себя сами? — сказал он. — Вас придумали для того, чтобы ненавидеть с чистой совестью. — Это правда, — прошептал Грым. — Вы жертва, принесенная для сохранения цивилизации. Клапан, через который выходят дурные чувства человечества… — Вас наверху осталось тридцать миллионов, — сказал Грым. — А нас в Уркаине раз в десять больше. Почему же человечество — это вы, а не мы? — Потому что в вас очень мало человеческого, — отозвался дискурсмонгер. — А в вас много? — спросил Грым. Дискурсмонгер молчал. Хлоя дернула Грыма за рукав. — Пошли наверх, — сказала она, — пока я его не прибила. Хоть рожу умою. А то замучилась носить этот траур по мечте». Материалы по теме:Новости Института
Мы ждем Вас по адресу: г. Саратов, ул. Горького, 9 (угол Мичурина). Тел.: (845-2) 39-30-30 |